40 Граммов сердца

18-02-2013

40 Граммов сердца
Представьте для себя новорожденного малыша весом в 900 граммов с патологией в желудке либо в другом органе. Более нередко встречаются пороки развития легких, пищевого тракта, диафрагмы, которые требуют срочного хирургического вмешательства.

Площадь оперируемого поля (полости в груди) — время от времени меньше спичечного коробка. А доктору там необходимо узреть недостаток, что-то перекроить, отрезать, сшить… Ювелирная работа!

И эту работу с блеском делают наши доктора в детской городской медицинской поликлинике №13 им. Н.Ф.Филатова. Один из таких умельцев — зав. отделением торакальной хирургии этой поликлиники, доктор мед наук, доктор, а по совместительству к тому же главный детский хирург Департамента здравоохранения г. Москвы Александр Разумовский — реальный ас в собственном деле.

кстати
Выживаемость в Москве после операций через проколы очень высочайшая: докторам удалось понизить смертность до 3—4%. На самом деле, это мировой показатель.

В прошлую среду Александру Разумовскому Татьяна Голикова вручила, пожалуй, самую главную мед заслугу — Всероссийскую премию “Лучший доктор года”. На самом деле — за спасение новорожденных малышей.

Нам удалось повстречаться с маэстро и узнать, в чем уникальность этого хирургического способа.
— Речь об операциях в грудной и брюшной полости у новорожденных с пороками развития при помощи малеханьких проколов, — объяснил при встрече узнаваемый хирург Разумовский. — Это так именуемые торакоскопические операции.

Сейчас мы их делаем без разреза. Есть очень тонкие инструменты, при помощи которых исполняем очень сложные на техническом уровне операции, которые время от времени даже руками выполнить трудно.

Для специалистов, кто берется за такие операции, очень важен практический опыт в хирургии вообще. Эндохирургические операции (через прокол) должны быть плюсом к его громадному опыту.

Трудность к тому же в том, что мы работаем в очень маленькой полости в груди (по объему как спичечная коробка). Но после получения специальности детского хирурга нельзя было тут же стать хирургом для взрослых. Кстати, учиться было интересно, мне никогда не было скучно.

Я сильно много читал, хорошо знаю английский язык. И сегодня я в курсе того, что происходит в мировой хирургии. Сейчас мы успешно оперируем младенцев, которые рождаются с очень низкой массой тела, сразу после появления их на свет.

Самый маленький пациент, которого мы оперировали, весил всего 900 граммов. Родился — и сразу на операционный стол. Новые операции получили развитие совершенно не так давно, пару лет вспять.

Наше хирургическое отделение Филатовской поликлиники в этом плане находится посреди фаворитов не только лишь в Москве либо Европе — в мире.
кстати

Разумовский Александр Юрьевич — уже два раза лауреат премии имени С.Д.Терновского РАМН (1996 и 2000 гг.); лауреат премии Правительства РФ в 2000 году за разработку и внедрение в практику здравоохранения реконструктивной и пластической хирургии пищевого тракта у деток; два раза лауреат государственной премии “Призвание” “Лучшим докторам России” (2003 г. — за проведение уникальной операции, 2004 г. — за разработку нового направления в медицине). И там нужно увидеть изъян, что-то перекроить и сшить.

Например, ребенок рождается с непроходимым пищеводом. Врач должен найти его в полости, отделить от трахеи и очень тонкими швами сшить.— Притупляется ли чувство страха за ребенка? Или во время операции об этом не думаете?

— Хотя я — хирург уже далеко не молодой, но всякий раз все равно испытываешь очень сильное эмоциональное напряжение от того, чтобы не навредить. Вот это не притупляется никогда. Но нужно держать себя в руках, особенно в сложных ситуациях не поддаваться эмоциям.

Очень сложная полостная операция. Таких пациентов сильно много.
— Почему ваш выбор пал на детскую хирургию?

— В студенческие годы меня больше интересовала взрослая хирургия. Держать себя под контролем. И чтобы была свежая голова.

Ответственность за жизнь ребенка большая, и с возрастом она не ослабевает.
— Трудность, наверное, и в том, что пациент настолько мал, что ему ничего нельзя объяснить?
— Труднее с родителями пациентов.

Конечно, приходится постоянно учиться, появляются новые возможности этого раздела хирургии. Сегодня уже многие патологии у новорожденных, которых мы оперировали при помощи разреза, выполняются через маленький прокол.

Сейчас и в Москве таких операций выполняется тысячи в год. Вообще эти операции — результат деятельности огромного коллектива.
— Велика ли потребность в операциях по поводу врожденных пороков развития у детей в Москве?

И как узнать, что ребенок родился с отклонениями в развитии?
— Ежегодно в Москве таким способом выполняется около 50 тысяч операций, потому что рождаемость в столице растет (в 2010 году родилось 120 тысяч детей). Поэтому и работы у нас, хирургов, становится больше.

В нашей больнице в год выполняется 12 тысяч операций. И 600 — у новорожденных только по поводу врожденных пороков развития (они выполняются в Филатовской и Русаковской больницах).

Если таким детям помочь в первые часы жизни, они станут абсолютно здоровыми, а не инвалидами пожизненно. Освоение данной технологии шло постепенно. Учился пару раз в Англии, Америке. В некоторых — по полгода.

— Есть чему учиться у зарубежных коллег?
— Сейчас — уже нет. И наша методология их выполнения является оригинальной, ее невозможно просто так взять и перенять.

Многое изобретаем сами и очень многого добились.
— Назовите одну из современных детских патологий, с которыми вам приходится часто сталкиваться?
— Я бы назвал операции по поводу извлечения магнитных шариков для игры из… желудка.

Маленькие дети проглатывают магнитики. Магнитики склеиваются и угрожают жизни ребенка. Это — бич для всей страны.— Другими словами такие операции под силу только команде?
— Безусловно. У хирурга на операции несколько помощников.

И потом ребенка еще надо выходить. Наша задача — сделать все так, чтобы этот пациент к нам больше никогда не обращался. В его кабинете для работы на столе стоит диплом лауреата “Лучшая научно-исследовательская работа 2011 года” I премия”.

Сейчас вот — Всероссийская премия “Лучший доктор года” — из рук главы Минздравсоцразвития РФ Татьяны Голиковой.
Поздравляем!
— Что самое тяжелое при таких операциях вам как специалиста?

— Всегда самыми трудными были размер и возраст ребенка. Чем меньше пациент, тем сложнее выполнять такие манипуляции. Многие хирурги до сего времени не воспринимают эту методику, так как она технически очень сложна.

Но мы для каждого вида хирургического вмешательства разработали свою оригинальную технологию. Такие операции не являются стандартными, каждая уникальна. А именно тогда мне было все интересно.

— Значит, наша хирургия сегодня развивается достаточно динамично, если вы догнали европейцев по классу выполнения операций?
— Там сильно много денег тратится на здравоохранение, поэтому врачам легче работать. Но результаты у них не лучше, чем у нас.

В России неограниченное количество талантливых хирургов, даже выдающихся — не только лишь среди детских, да и среди взрослых хирургов. Просто блестящих! Мне повезло: после вуза я попал в Филатовскую больницу, в отделение грудной торакальной хирургии.

И 33 года здесь отработал. Скучно никогда не было: каждые 3–4 года появляется что-то новое. И должна быть нейтральная сторона, которая поставит в споре точку.

Слишком сложно хирургам работать в современных условиях без юридической защиты. Наша работа ежедневно связана с риском.
Но в те времена делали всего по 200 операций в год, а в прошлом году этим же персоналом за год выполнили 1300 операций.

Изменились технологии, все делается более интенсивно, совершенно, быстрее по времени и с более высоким качеством. Легче протекает и послеоперационный период у детей.
При всем этом хирург смотрит на экран телевизора и манипулирует тонкими миллиметровыми инструментами.

Во время операции накладывается и эмоциональное напряжение: перед тобой крошечный человечек. Даже обезболивание для него достаточно сложное. К счастью, в нашей больнице есть анестезиологи высокого уровня.
Чтобы его органы росли вместе с ним.

В подавляющем большинстве случаев так и происходит. Для Филатовской больницы такие операции — привычная практика. Было бы неплохо в системе здравоохранения иметь больше юристов. Все таки врач должен быть более защищен юридически.

Так как хирургия — исключительно опасное дело. Каждый случай, любые действия можно рассматривать как в положительном ключе, так и в отрицательном. У нас все нестандартно.

На самом деле, каждый случай уникальный. Сегодня мы очень быстро развиваемся.Медицина 2.0 (www.med2.ru)

Читайте также: